В основе проблемы региональной безопасности в регионе Южного Кавказа лежит тот факт, что геополитическая стабильность в регионе формируется на фоне противостояния между Россией и США (НАТО и ЕС) и Ираном и США.

Этот процесс обусловливают два фактора: во-первых, геополитическая ситуация вокруг Ирана вступила на новый этап, предполагающая полную изоляцию Тегерана. Во-вторых, подписание Конвенции о правовом статусе Каспия привело к усилению геополитического влияния Москвы в регионе Южного Кавказа, что особенно подчеркивается тем пунктом Конвенции, по которому запрещается присутствие военных флотилий не каспийских государств в акватории Каспия.

Поэтому США стремятся разработать новую конфигурацию своей кавказской политики с целью нейтрализации ирано-российского альянса, как в Кавказо-Каспийском регионе, так и на Ближнем Востоке. Кроме того, в Вашингтоне учитывают, что Москва стремится расширить свободную экономическую зону в рамках СНГ, больше внимания уделяет вопросам региональной безопасности, и поэтому стремится усилить ОДКБ на фоне известных событий в Сирии и Украине. Очевидно, что в планах Москвы одним из основных задач считается включение все большего числа постсоветских стран, как в ЕАЭС, так и ОДКБ. И Запад не может оставить эти процессы без своего внимания.

 

Южнокавказское пространство

Южнокавказское пространство дезинтегрировано. Но оно не может оставаться вне процессов интеграции. Чтобы понять суть интеграционных процессов на Южном Кавказе и определить интеграционные организации, мы должны понять, какие функции они должны выполнять.

Предполагаемые интеграционные процессы должны создать зону свободной торговли, общий рынок, таможенный союз, валютный союз, транспортный союз, энергетический союз и систему эффективной региональной безопасности. В этом плане проект ГУАМ довольно перспективный, тем боле, что к нему могут присоединиться Литва, Латвия и Эстония, а также Польша и Румыния. В таком случае возникнет пространство 4-х морей: Каспийское, Черное, Средиземное и Балтийское. Кстати, формат «3+3+1», предполагающий сотрудничество трех Южно-Кавказских стран со странами Прибалтики и Турции, способен модернизировать ГУАМ.

Кратчайший путь в Европу для Азербайджана, Армении и Грузии лежит через региональное сотрудничество. Это наша общая задача. Но для этого необходимо в кратчайшие сроки разрешить карабахский конфликт, что не представляется возможным.

Хотя, во взаимоотношениях между странами Южного Кавказа следует уже сегодня апробировать европейские стандарты. Турции, желающей вступить в ЕС, а также Азербайджану, Армении и Грузии – участникам программы «Восточное партнерство», целесообразно продолжить институциональные демократические реформы, связанные с такими ключевыми вопросами как правовые нормы, свобода слова, обращение с этническими меньшинствами и борьба против коррупции и организованной преступности.

Пора прекратить не прагматичные разговоры на тему, кто ближе к Европе: Азербайджан, Армения или Грузия? Рассматривая перспективы партнерства ЕС и Южнокавказских государств, следует исходить не только из имеющегося у Азербайджана энергетического, а у Грузии транспортного потенциала, или сложившейся на сегодня геополитической и геоэкономической конъюнктуры. Акцент стоит делать на реальном видении проблем, которые будут стоять перед европейским сообществом и его партнерами в ближайшие десятилетия. А самое главное – учитывать степень готовности трех Южнокавказских стран участвовать в их решении.

В геополитическом и геостратегическом отношении Грузия может считаться ключевым государством в регионе Южного Кавказа. Статус Грузии как ключевого государства региона определяется географическим положением, широкими внешними связями нынешнего грузинского руководства в США и ЕС. По словам американского политолога А.Коэна, Грузия является воротами «Шелкового пути». Контролируя граничащий с Турцией стратегический район Черноморского побережья, и закрывая с запада выход Армении к Черному морю, Грузия держит в своих руках ключ от ворот на Кавказ, и является плацдармом для выхода США, НАТО и ЕС к Каспийскому морю и «Шелковому пути». По мнению американских политиков и экспертов, Грузия – это граница между НАТО и «Новым шелковым путем». «Новый шелковый путь» — это проект, который объединит все трубопроводы, автомобильные и железные дороги, аэропорты и коммуникационные системы на всем протяжении от Центральной Европы до Китая.

Однако, настоящее и будущее Грузии неотделимо и от успехов или неудач в геоэкономическом и геополитическом развитии Южнокавказского региона, и обеспечения его безопасного и стабильного развития.

В трех странах Южного Кавказа стремление официальной Москвы взять под контроль пути транспортировки каспийских энергоресурсов воспринимается как контроль над всеми странами и регионом в целом. Хотя, Армения могла бы успешно конкурировать с Грузией, но нерешенность карабахского конфликта блокирует на среднесрочную перспективу участие официального Еревана в региональных энерготраспортных проектах. В частности, карабахский конфликт блокирует азербайджано-армянское сотрудничество в направлении развития энерготраспортного проекта «Южный коридор». Так, Баку в целом не против прокладки коридора через Армению, т.к. это дало бы Азербайджану возможность обеспечивать энергетические нужды Нахичевани, без помощи Ирана. В настоящее время, Баку не одобряет транспортировку грузов через Грузию в Армению, и хотя Ереван получает грузы через грузинские порты Батуми и Поти, Тбилиси вынужден с этим считаться. Ведь роль Грузии – это надежное выполнение транзитной функции на Южном Кавказе в рамках проекта «Новый шелковый путь».

 

Международный транспортный коридор (МТК) «Север-Юг» и железнодорожный маршрут Баку-Тбилиси-Карс (БТК)

МТК «Север-Юг» и БТК не конкурируют между собой, т.к. пересекаются в Баку, что позволяет всем участникам вышеуказанных проектов пользоваться преимуществами двух транспортных коридоров. Тем более, договоренность Вашингтона с Астаной о предоставлении портов Курык и Актау для нужд снабжения войск США и НАТО в Афганистан ведет к усилению позиций расширенного формата ж/д БТК и его участников. Ведь основой расширенного формата ж/д БТК станет восстанавливаемая Вашингтоном «Северная сеть поставок» (ССП) грузов для сил США и НАТО в Афганистан, которая предполагает использование портов Актау и Курык на Каспии и железнодорожной сети Узбекистана. В проекте ССП принимают также участие Азербайджан и Грузия, чьи порты, соответственно, на Каспийском и Черноморском побережьях, а также сеть железных дорог также будут задействованы в инфраструктуре перевозки грузов в Афганистан. Поэтому значимость расширенного формата ж/д БТК и его участников возрастет в случае использования инфраструктурно-логистической цепи реанимируемой ССП для перевозки различных грузов из Центральной Азии и Афганистана в Европу.

В случае реализации вышеуказанного сценария расширенный формат ж/д БТК может вступить в конкуренцию с проектом «Экономический пояс шелкового пути» (ЭПШП). Хотя, скорее всего, Пекин договорится с Вашингтоном и расширенный формат ж/д БТК станет одним из элементов ЭПШП. Это предотвратит эскалацию напряженности между странами Прикаспийского региона и геополитическими акторами со всеми вытекающими позитивными политическими и экономическими последствиями. Притом что реализация с 2011 года США стратегии «Новый шелковый путь», призванной интегрировать между собой такие два региона, как Центральная и Южная Азия, не отвечает долгосрочным  интересам Пекина. Ведь составной частью американской стратегии является образование единого регионального энергетического рынка, предполагающего поставки энергоресурсов из ЦАР в Южно-азиатские страны через Афганистан. Данный проект также включает планы по строительству высоковольтных линий электропередач из Таджикистана и Кыргызстана в Афганистан и Пакистан.

Расширенный формат ж/д БТК плюс МТК «Север-Юг» усиливают статус регионального хаба в порту Алят, что несколько минимизирует статус набирающего силу регионального хаба в лице иранского порта Чабахар. Вашингтон стремится нейтрализовать усилия Тегерана создать иранский региональный хаб в порту Чабахар.

Очевидно, что расширенный формат ж/д БТК усиливает геостратегические позиции США в Прикаспийском регионе, Центральной и Южной Азии, что негативно будет воспринято в Москве. Ведь и проект ассоциации «Транскаспийский международный транспортный маршрут» (ТМТМ), в котором участвуют Китай, Казахстан, Грузия, Турция и Украина, а также инициированный Баку проект железнодорожных перевозок в рамках МТК «Юг-Запад», в котором, помимо Азербайджана, участвуют Иран, Грузия, Украина и Польша проходят не по российской территории. Опасность для Москвы заключается в том, что ТМТМ и МТК «Юг-Запад» могут впоследствии соединиться с расширенным форматом ж/д БТК.

 

Ирано-российский тандем

Сегодня Россия и Иран прилагают усилия, чтобы изменить к лучшему положение дел в торгово-экономической сфере. Активно действует межправительственная ирано-российская комиссия. Комиссия способствует развитию торгово-экономические отношения Ираном и Россией, продвижению интересов российского и иранского бизнеса.

Россия и Иран подписали дорожную карту по сотрудничеству в области торговли и промышленности до 2020 года. 5-ти летняя ирано-российская «дорожная карта» по развитию промышленности предполагает реализацию более 70 проектов в области машиностроения и поставок высокотехнологичной техники. В целях упрощения взаимных расчетов между субъектами торгово-экономического сотрудничества Ирана и России планируется создать совместный банковский комитет. Дело в том, что, несмотря на отказ официальных властей Ирана и России от использования доллара США во взаиморасчетах и в многосторонних операциях, вопрос ускорения этих взаиморасчетов посредством национальных валют пока полностью не решен. Во многом это связано с заинтересованностью банковских структур России к операциям в долларах и евро. Поэтому при взаимоконвертации национальных валют сохраняются задержки с взаимными платежами, и как следствие – грузы взаимной торговли порой скапливаются в портах или на железнодорожных товарных складах. В результате, бизнес-сообщества Иран и Россия не всегда соглашаются на новые торговые контракты или совместные проекты.

Можно констатировать, что особо значимым для Ирана и России является транспортный сектор. Ведь территория Ирана – это наиболее короткий транзитный путь для России к Южной Азии и Юго-Восточной Азии (ЮВА). А Россия – это транзитная территория в этом направлении для центральной и северо-западной Европы (ФРГ, Польши, Чехии, Словакии, Венгрии, стран Бенилюкс, Скандинавии и Балтии).

Поэтому иранская сторона заинтересована в создании транзитного коридора через территорию Северной Осетии: во-первых, проект транзитной железной дороги для мультимодальных перевозок «Алагир – Цхинвал – Гори – Тбилиси» (РСО – Алания – Южная Осетия – Грузия) и далее в РА с выходом на Иран. Во-вторых, повышение пропускной способности восточного участника главной Северокавказской железной дороги (Моздок – Червленная – Кизляр – Махачкала – Дербент – граница с АР). Последний проект реализуется с 2016 года.

Следует отметить, что транзит иранских грузов через порты и железные дороги Северного Кавказа возрос за 2015-2017 годы в целом почти на четверть. Но, рост этот мог бы быть на уровне 30-35%, если бы не сохраняющиеся проблемы в железнодорожной сети Северного Кавказа (особенно на ее стыковых участках с Поволжьем и Грузией). Данное обстоятельство увеличивает дальность транзита, и порой его приходится вести в обход Северного Кавказа, что, в свою очередь, снижает конкурентоспособность МТК «Север – Юг» (Восточная Европа – Белоруссия – Россия – Азербайджан – Иран с параллельным маршрутом Грузия – Армения – Иран).

По мнению иранской стороны, порты Лагань (Калмыкия), Дербент, Махачкала, Кавказ и Туапсе уже ввиду географии своего расположения вполне могли бы стать крупнейшими транзитно-логистическими хабами Нижневолжско-Северокавказского региона. Но, это не происходит из-за дефицита российских инвестиций в соответствующие портовые и смежные проекты, а также наличия проблем в примыкающей железнодорожной сети. По мнению иранской стороны, комплексное освоение транспортно-экономического потенциала Северного Кавказа имеет также важное геополитическое значение для Ирана.

 

Realpolitik

Задачи стратегии США в регионе «Большого Кавказа» были концептуально сформулированы в специальном заявлении Госдепартамента США, распространенном в ноябре 1999 года в день подписания Стамбульской декларации и других документов Стамбульского саммита ОБСЕ. В нем, в частности, указывалось на необходимость: обеспечить независимость и территориальную целостность Азербайджана, Армении и Грузии; сдерживать Иран до тех пор, пока официальный Тегеран не начнет проводить прозападную политику или в стране не будет установлен другой режим; предотвратить дестабилизацию на Кавказе, особенно на Северном Кавказе; обеспечить доступ к энергоресурсам стран, расположенных на «Шелковом пути».

США для эффективной и долгосрочной борьбы с Кремлем стремится сформировать антироссийскую коалицию, в том числе и из стран постсоветского пространства. Тем более, что применение в отношении России западных политико-экономических санкций начинают давать серьезные результаты.

Иными словами, США осуществляют новую региональную политику США на Южном Кавказе в рамках realpolitik, что предполагает увеличение дипломатических и коммерческих контактов США с Азербайджаном, Арменией и Грузией. Дело в том, что в Вашингтоне считают, что Москва рассматривает регион Южного Кавказа как сферу своего геополитического, геоэкономического и геокультурного влияния, и в случае необходимости готова демонстрировать свое влияние в регионе военной силой. Поэтому стратегическая цель России в регионе Южного Кавказа заключается в том, чтобы огородить страны, которые когда-то были под властью России или Советского Союза, от геополитического влияния Запада.

Вашингтон будет проявлять осмотрительность в продвижении американских ценностей. Правда, США будут поддерживать демократические преобразования в странах Южного Кавказа. Однако Вашингтон не станет проводить на Южном Кавказе единый региональный подход к трем странам. Наиболее перспективным представляется дифференцированный подход, учитывающий специфику развития каждой страны Южного Кавказа.

США не будут завышать свои ожидания, т.к. имеют гораздо менее выгодные геополитические позиции в регионе Южного Кавказа по сравнению с Россией. Вместе с тем, Вашингтон не откажется от военно-политической помощи Грузии в противостоянии Тбилиси с Россией из-за Абхазии и Южной Осетии. Ведь успех новой американской региональной политики на Южном Кавказе зависит, с одной стороны, от сбалансированного подхода к принятым обязательствам и реальным возможностям, а с другой, трезвой оценки пределов структурных преобразований в странах Южного Кавказа, которым Вашингтон может способствовать.

Следовательно, США будут способствовать скорейшему членству Грузии в НАТО без предоставления Тбилиси ПДЧ, временно изменив статью 6 Североатлантического договора, которая определяет, какие территории подпадают под действие статьи 5. К примеру, Тбилиси может быть предложено стать членом НАТО при условии внесения поправок, чтобы временно исключить Абхазию и Южную Осетию из статьи 5, как это было в 1951 году, когда к Альянсу присоединились Турция и Греция. Притом что это будет лишь временной мерой – до тех пор, пока признанная на международном уровне территориальная целостность Грузии не будет восстановлена ​​мирным  путем.

В интересах США укрепить двусторонние отношения с Грузией, помочь Тбилиси улучшить свой военный потенциал и удержать Грузию на пути к членству в НАТО.

Для продвижения американо-грузинских отношений, США намерены продолжать оказывать давление на Россию, чтобы Москва соблюдала 6-пункт Соглашения о прекращении огня от 2008 года.

Вашингтон намерен в нынешних геополитических условиях увеличить вовлеченность США в процесс Карабахского урегулирования, объединив два разных подхода. США с одной стороны, активизируют свою деятельность в рамках МГ ОБСЕ, а с другой, активно будут использовать экономические инструменты, с помощью которых можно будет процесс урегулирования Карабахского конфликта перевести в плоскость экономического сотрудничества по линии Азербайджан – Армения – США. Вашингтон считает, что Азербайджан и Армения должны сами найти решение конфликта, работая друг с другом. При этом США придерживаются мнения, что принуждение Азербайджана и Армении по Карабаху увеличит зависимость этих стран от России и усилит позиции пророссийских сил в республиках.

Очевидно, что Вашингтон стремится нейтрализовать традиционные шаги Москвы в регионе Южного Кавказа, направленные на сохранение российской гегемонии в Армении и усиление позиций России в Азербайджане и Грузии. К примеру, заявление Дж. Болтона о поставках оружия США Азербайджана и Армении можно расценить, как намерение Вашингтона выбить из рук Кремля оружейный фактор.

Иными словами, США стремятся убрать традиционный политический миф и стереотип: «Баку и Еревану некуда деваться от России». Символично, что Ереван в настоящее время демонстрирует большую внешнеполитическую самостоятельность, нежели во времена экс-президентов Армении Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна. В свою очередь министр иностранных дел Азербайджана Эльмар Мамедъяров заявил о том, что решение Карабахского конфликта не является предметом торга в вопросе вхождения республики в ЕАЭС и ТС.

В контексте новой региональной политики США на Южном Кавказе следует рассматривать и Черное море. Можно предположить, что в рамках интересов США в Черноморском регионе Вашингтон будет лоббировать открытие в Грузии сертифицированного Центра передового опыта по безопасности на Черном море. Ведь значимой причиной, по которой США стремятся усилить свои геостратегические позиции на Южном Кавказе, считается его положение как «перешейка» между Каспийским и Черным морями, которое обеспечивает доминирование в западной части Каспийского региона и в восточной части Черноморья. Целью военной политики США в Грузии – это достижение доминирования во всем Черноморском бассейне, контроль над Северным Кавказом и большей частью юга России.

Вероятно, США будут использовать НАТО для реализации своей новой региональной политики на Южном Кавказе. В рамках новой региональной политики США на Южном Кавказе американские интересы в принципе могут совпасть с интересами России. К примеру, если Москва предложит приемлемое для Азербайджана и Армении политическое решение и реально предпримет соответствующие усилия, США будут вынуждены поддержать российскую инициативу и принять в ней самое активное участие. Ведь урегулирование Карабахского конфликта отвечает интересам, как Азербайджана и Армении, так и Южного Кавказа, а участие США в этом процессе не позволит Москве продемонстрировать исключительное влияние России в регионе.

Поэтому Москва оказывает сильное военно-политическое давление на все государства Южного Кавказа, но Кремль не способен обеспечить российскую гегемонию в этом регионе.

Успех администрации Президента Д. Трампа будет зависеть от точного баланса между интересами и ресурсами США, реалистичной оценки ситуации, как в самом регионе Южного Кавказа, так и вокруг него, и понимания того, что перемены в Азербайджане и Армении будут носить эволюционный, а не революционный характер.

 

Выводы:

Во-первых, Вашингтон в рамках новой региональной политики США на Южном Кавказе будет использовать в отношении Азербайджана, Армении и Грузии «мягкие» и «жесткие» внешнеполитические методы. Параллельно Вашингтон будет пытаться изолировать Россию от внутриполитических процессов, происходящих в регионе Южного Кавказа.

Во-вторых, запуск МТК «Север-Юг» в полную силу может привести к усилению позиций российских портов на Каспии. Москва 11 ноября 2017 года приняла стратегию развития морских портов России в Каспийском бассейне, а также железнодорожных и автомобильных подходов к ним до 2030 года. В частности, реализация стратегии предполагает модернизацию портов Махачкалы и Астрахани, порта Оля в Астраханской области, а также создание нового порта в дагестанском Каспийске. Российская сторона намерена установить конкурентоспособные тарифы, создать свободные порты, привлекательные для инвестиций, развить судостроение, а также возобновить рыбный промысел и переработку.

Иными словами, Москва должна создать постоянную Каспийскую грузовую базу, которая будет обслуживать торговлю между российскими портами (к примеру, Махачкалой и Астраханью) и Ирана. Но, следует учитывать, что Тегеран субсидирует иранский флот. Так, в иранских портах сборы для судов под национальным флагом ниже, субсидируется бункерное топливо, поэтому иранские судовладельцы на Каспии более конкурентоспособны.

В-третьих, в связи с концепцией «Новый шелковый путь» Тегеран заинтересован в создании транзитной дороги «Север-Юг», проходящей через Армению, Грузию в Россию, далее в Финляндию. Именно поэтому одним из важных векторов в кавказской политике Тегерана является тесные взаимоотношения с Грузией. Грузия является важным звеном этого коридора и ее подключение к этому проекту немаловажно для Ирана. Выход Грузии к Черному морю необходим в ирано-европейских торговых связях.

В-четвертых, в Тегеране считают, что существенным препятствием для развития двусторонней торговли между Ираном и Арменией является высокая стоимость транзитных перевозок в Армению. Въезд в Армению для иранских грузовых машин обходится в 300 долларов США. У соседних стран есть преимущество – ими применяются другие тарифы. Стоимость въезда на территорию Грузии не превышает 80 долларов США. В связи с этим иранские водители выбирают длинный путь следования, но менее затратный – например, в Грузию они следуют через территорию Турции.

В этой связи следует также учесть, что в Иране функционируют ЗСТ стратегического значения (к примеру, СЭЗ «Арас»), которые приветствуют инвесторов из соседних стран. В рамках этих площадок предприниматели никоим образом не ограничены в своей деятельности, им предоставляется право на проживание и право на собственность на земельные и офисные участки на территории СЭЗ. Одновременно компания, функционирующая на территории СЭЗ, в течение 20 лет освобождается от уплаты налогов, в том числе подоходного налога. Однако, в Армении компании, зарегистрированные в местных СЭЗ, могут лишь арендовать территорию.

И подписанный в Ереване проект предусматривает, что иранский экспорт в страны ЕАЭС будет либо полностью освобожден от таможенных пошлин, либо они будут сокращены до 80 % (например, на строительные материалы, плитку и керамику). Предполагается, что нефтехимические продукты, кабели и трубы, изделия из металла и стекла будут экспортироваться с более низкой пошлиной. Это же относится к некоторым видам иранского продовольствия (бисквиты и шоколад).

В свою очередь, Иран готов пойти на тарифные льготы по широкому спектру сельскохозяйственной продукции, за исключением пшеницы и нефтепродуктов, а также минеральной воды и сигарет. Последнее обстоятельство не очень устраивает Ереван, продвигающий СЭЗ ЕАЭС-Иран на своей территории, в приграничном регионе Мегри. Дело в том, что сигареты и минеральная вода являются одними из важнейших позиций экспорта Армении в страны Среднего Востока, в частности в Ирак. Однако в целом это никоим образом не влияет на позицию Еревана в вопросе формирования СЭЗ между ЕАЭС и Ираном.

Однако для выхода ИРИ на рынок ЕАЭС Ереван должен обеспечить стопроцентный транзит через Грузию, а это довольно трудная задача, если учесть всю уязвимость российско-грузинской границы. Так, граница закрывается из-за сошедших оползней, что создает реальные проблемы в сельскохозяйственный сезон. Из-за этих проблем Ереван в последние годы постоянно заявляет о необходимости обеспечить альтернативные маршруты, в том числе открытие абхазской железной дороги. Очевидно, что пока не будет решена политическая сторона проблемы, который касается статуса Абхазии и Южной Осетии, Тбилиси вряд ли пойдет на уступки в данном вопросе.

 

Материал предоставлен Центром исследований армии, конверсии и разоружения,  подготовлен в рамках проекта Южнокавказского филиала «ЦИАКР-Южный Кавказ»

 

Рауф РАДЖАБОВ,

востоковед, руководитель аналитического центра 3^RD VIEW, Баку, Азербайджан