Частная компания «Укрспецсистемс» за последние несколько лет превратилась в одного из весомых игроков на украинском ринке беспилотной техники. Предприятие предлагает гибкие решения для беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) военного назначения, в том числе планерного типа PD-1, гиростабилизированного подвесов с тепловизионными и дневными камерами, квадрокоптеров серии PC-1 и сопутствующего оборудования. Благодаря использованию новейших технологий и прогрессивным инженерным наработкам «Укрспецсистемс» предлагать продукцию высокого качества по доступным ценам. В приоритете среди заказчиков – Вооруженные силы Украины.
О том, что компании «Укрспецсистемс» удалось на рынке, в интервью ИА «ОПК» рассказали коммерческий директор ТОВ «Укрспецсистемс» Юрий Кискин и технический руководитель ТОВ «Укрспецсистемс» Сергей Данилюк.
коммерческий директор ТОВ «Укрспецсистемс» Юрий Кискин
Как обстоят дела с ремонтом БПЛА?
С.Д: В Минобороны есть такое понятие как этапы жизненного цикла образца вооружения, а это разработка, испытания, постановка в строй, эксплуатация, обслуживание, ремонт, утилизация или реализация. Эти все этапы предприятие должно предусмотреть. У нас есть эксплуатация – это авторское сопровождение согласно ГОСТа, и если где-то что-то не так, производятся доработки. Это – лучший вариант обратной связи. Безусловно, ремонт – одна из составляющих. Мы прошли полный цикл освоения ремонта. На сегодня кроме ГОЗ мы получаем и заказ по ремонту.
технический руководитель ТОВ «Укрспецсистемс» Сергей Данилюк
Ю.К.: Проведение качественного и оперативного ремонта мы считаем одним из этапов становления нас как полноценного предприятия. Более того, в прошлом году у нас был и контракт по поставкам комплектующих.
С.Д.: Один из моментов, который предприятие также должно обеспечить – это составляющие и техническое обеспечение вооружения – создания запаса запасных частей. В прошлом году такой заказ был впервые, и теперь у заказчика есть свой ресурс для восстановления наших комплексов.
Сколько за последние пять лет удалось реализовать продукции, в смысле, поставить в ВСУ или другие формирования?
Ю.В.: К сожалению, цифру называть мы не можем, поскольку контракт является секретным и приложения к нему тоже, но если взять обобщённую цифру, то можно сказать — около 10 комплексов. Может быть, на фоне других производителей эта цифра будет не такая большая, однако наш класс предусматривает, то что наш БПЛА может лететь около 1000 километров и он не находится в распоряжение бригад или еще каких то подразделений. Это беспилотник для выполнения больших разведывательных задач.
Как долго происходить обучения операторов ваших БАК?
С.Д.: Обучение операторов — это очень специфическая тема. Дело в том, что у нас полноценный летательный аппарат. Оператор должен иметь навыки и знания в разных сферах. Это пилотирование, метрология, аэродинамика, знания использования двигателя и т.д. Базу они получают в учебных подразделениях, но после того оператору необходимо пройти этап становления пилота в войсках с постоянным поддержанием летной годности. В Минобороны, к сожалению, этому уделяется недостаточно внимания. Они до сих пор рассматривают военнослужащего беспилотного аппарата как солдата, который должен копать, охранять, дежурить, но не заниматься своим делом. Это очень большая ошибка. У нас есть яркий пример. Там, где все организовано, там никаких сбоев, там, где не организовано есть проблемы.
Если возвращаться к теме ОПК Украины вообще, какие бы вы выделили три-четыре самых главных проблемы, которые тормозят развитие частных предприятий ОПК в Украине?
С.Д.: Начинается все с планирования оборонного заказа. Сегодня очень много говорят, что оборонный заказ 2019 году выполнен на 100%. Я, опираясь на свой опыт, с большой уверенностью скажу, что оборонный заказ, который говорят, что выполнен на 100 процентов – это не более 15-20% годовой потребности Вооруженных сил. Просто выделили небольшой ресурс, сказали, что это ГОЗ на 100%, к концу года выполнили этот маленький ресурс и сказали, что все сделали на 100%. Реальный оборонный заказ, который необходим Вооруженным силам для нормального обеспечения – как минимум раз в пять больше. Отсутствует финансовый ресурс и его нельзя обеспечить. Второй момент, который есть это планирование. Сложно сказать, из каких основ выходят военные, когда планируют оборонный заказ. Они утверждают, все делают для того, чтобы сберечь государственные деньги и эффективно их использовать. При этом очень часто наносят вред этим предприятием, из-за того, что в один год у них может быть один заказ, а в следующий – резко уменьшиться без особых объяснений. А предприятия при этом в неведении, набирать ли им персонал, как планировать работу. Ремонт также: может быть, а может и не быть. Такие недостатки с планированием очень тормозят развитие. На сегодняшний день нельзя сказать, что PD-1 – до конца доработанный образец. На Донбассе идет противостояние, и какие-то новшества вводятся со стороны противника — мы должны на это оперативно реагировать. Мы не знаем, что будет завтра, и нам надо все время дорабатывать. Вот как раз на доработку комплексов и изделий любых типов Минобороны не выделяет средств. Они считают, что танк 70-х годов будет эффективен и сейчас без доработок. Сейчас идет интенсивное моральное старение именно беспилотных комплексов. Например, сегодня БАК эффективный, а завтра включилась новая, усовершенствованная станция РЭБ, и он уже не может выполнять свои задачи. Мы решили эту задачу, другие не смогли решить. Планирование Минобороны как раз не на все вопросы обращает внимание. Каждое предприятие, которое учувствует в выполнение гособоронзаказа, должно иметь стабильный хоть и маленький, но понятный оборонный заказ, чтобы планировать свою деятельность на 2-3 года вперед. Точно так же должен бронироваться какой-то ресурс на восстановление техники ремонта. Как делают сейчас: осенью планируют, что будет ремонтироваться в следующем году. Осенью было понятно, что разбит один комплекс, а в следующем году оказалось, то ремонтировать надо три, а деньги есть только на один комплекс. То есть, они не закладывают ресурс на будущее.
И третье, это необходим ресурс на модернизацию и доработку. Дайте какой-то плановый ресурс на доработку.
И еще одно, очень важное! Большего вреда, чем наши РКМы – расчетно-калькуляционные материалы, наверное, ни одна другая успешно спланированная ФСБ операция не нанесет Вооруженным силам. Следующая проблема – это бюрократические шлагбаумы и устаревшие процедуры. Очень многие сейчас декларируют, что мы переходим на стандарты НАТО и на более перспективные системы и т.д. На самом деле, никаких подвижек в эту сторону еще не произошло. У нас все еще используются старые подходы советской армии, советского планирования и все методики, ГОСТы, стандарты. Все держится на ГОСТах 60-70-80 годов прошлого века. Дело в том, что ГОСТы — это плановая экономика, когда государственный заказчик у государственных предприятий заказывает какую-то продукцию, а у нас нет таких ресурсов и такого подхода. У нас рыночная экономика, а применять плановые механизмы в рыночную экономику – абсолютно неадекватно, и мы на этом сильно теряем.
А на чем могло бы базироваться ВТС наших частных предприятий с предприятиями НАТО и возможно ли это вообще?
С.Д.: Военно-техническое сотрудничество может и должно быть. У нас классическое предприятие, оно имеет потребности, имеет возможности. Если есть два разных производителя, они всегда смогут найти совместные точки реализации совместных проектом и зарабатывать на этом. Если иностранные партнеры не имеют внешних ограничений и более свободны в принятии решений, то у нас на сегодняшний день громаднейшие ограничения даже просто в общении с этими партнерами. Чтобы провести переговоры с потенциальным иностранным заказчиком, надо официально получить от власти разрешение. Оно должно быть письменным. Это не способствует, а наоборот убивает потенциал ВТС. Тут проблема даже не в том, что нет технологий. У нас очень большие внутренние ограничения для предприятий ОПК – в части выхода на мировой рынок вооружений. Например, чтобы представить свою продукцию на внешнем рынке мы должны пойти в ГК «Укроборонпром» и согласовать с ними цену, несмотря на то, что это вообще-то наш конкурент. Подобная бюрократия очень сильно все убивает. Нам надо от этого уходить. Если мы хотим поднять Вооруженные силы, то нам надо начинать не с экономии бюджетных денег, а со стимулирования развития производств. Это наполнит бюджет и позволит обеспечить своим вооружением ВСУ. Вдобавок скажу, что во времена СССР было большое количество воинских частей, в которых было большое количество разных вооружений. СССР мог обеспечить предприятие большими заказами. На сегодняшний день у нас нет таких масштабов и объёмов, количество жестко ограничено. Вот здесь должен быть как раз выход на внешний рынок, и получение на внешнем рынке заказов. И это не какой-то подарок государства, а острая необходимость для любого производителя.
Какова потребность Украины в поставках вашей продукции?
Ю.К.: На самом деле потребность очень большая, но, к сожалению, мнение производителей расходится с мнением наших военнослужащих. Они почему-то уверены, что беспилотников уже достаточно, и лучше закупить какую-то другую технику. Однако это расходиться с той мировой тенденцией. В развитых странах с боеспособными армиями наоборот все уходит в сторону автоматизации и роботизированной техники. У нас же за последнее время тенденция эта не развивается. Мы же видим, что потребность в такой технике колоссальная.
С.Д.: Дело в том, что есть такое понятия как основной тренд развития вооружений в будущем. Эксперты ведущих стран сходятся на том, что это автоматизированные беспилотные комплексы вооружения — наземные, надводные, подводные, космические, в которые интегрировано средство разведки управления и поражения, которое функционирует в реальном масштабе времени. Например, беспилотник летит, снимает информацию, а выдает ее не конкретному пользователю, а в автоматизированную систему, которой пользуются очень многие. Каждый видит, что где находиться, и потом уже принимается решение по удару. Если это все собрать в единую систему, то это и будет современное высокоточное оружие в едином информационном поле. В будущем беспилотник-разведчик в паре с несколькими беспилотниками-камикадзе смогут выжигать танковую роту в течении 40 минут. Когда беспилотник налетает сверху, от него невозможно укрыться и уничтожить, а вооружение противника уже не сможет играть ту роль, которую они играла ранее. Пока у нас, к сожалению, нет понятия беспилотник, а военными БПЛА рассматривается преимущественно как средство разведки. На выходе у военных – это флешка с информацией, которую необходимо расшифровать вручную. А это часов восемь! А после этого уже использовать материалы. У нас есть программный ресурс, который автоматизирует процесс дешифровки информации, полученной с беспилотника. К тому же, PD-1 может передавать информацию в режиме он-лайн на любые командные пункты. Это как раз тот момент, когда беспилотник функционирует в реальном масштабе времени. Мы уже подходим к созданию комплексов вооружения, которые могут поменять исход войны. Соревноваться с Россией в производстве танков, ракетных комплексов, артиллерийских систем – это бесполезно. Мы также будем терять людей. Создать эти автоматизированные комплексы, которые у нас на голову выше, а у нас на сегодня есть все возможности. В России ограничен доступ к мировым технологиям, а у нас нет. Единственное, что мы должны – это знать, что там надо. Мы можем более технологически развивать свое вооружение.